Снова на юге. 2 часть

Снова на юге. Продолжение. 2 часть.

Шестой день. Проснулись мы довольно рано от уханья южных голубей. Своих мы и не слышим, а эти постоянно привлекают наше внимание, не давая как следует выспаться.
- Что сегодня делать будем, а, милый? Она чмокнула меня в шею и вздохнула – опять отдыхать?
- А что делать – такая у нас работа!
От шутки стало немного веселей, но жена моё благодушие тут же нарушила, со вздохом признавшись:
- А у меня всё сын из головы не идёт. Не знаю, что делать! Закрываться от него – бесполезно, только любопытство раззадорим!
- А поехали на дикий пляж вместе с ним! Там кроме тебя столько голых тётенек будет, что он от тебя своё внимание и отцепит!
- А если наоборот?!
- А с чего бы ему? Мы будем вести себя прилично, не давая поводов, и он постепенно примет эти правила пляжа.
На пляже сын вовсю таращился на девиц, но матери между ног заглянуть не забывал, и это нас расстраивало, но к обеду он, не увидав у неё ничего нового, переключил своё внимание на приезжую девушку лет шестнадцати. Она немного смущалась, зато сын был в восторге! Из неприятного для меня – это то, что там мы встретили Николая с камерой в сумке, и он попросил у нас разрешения поснимать мою супругу в довольно фривольных позах. Врать не стану: меня эта ситуация сильно возбуждала, и жена, заметив мою реакцию, тихонько посмеивалась надо мной, пока Николай её снимал, а я заметил то, что нацеленность камеры на лоно возбуждала её, но больше всего то, что она позировала в бесстыдных позах в присутствии сына. Когда же фотограф раскланялся, жена поглядела на меня, вновь возбуждающегося, и тихонько, чтобы сын не услыхал, сказала:
- Вот, значит, милый, что тебя возбуждает! То, что твою жену откровенно хотят! А если меня трахнут? Это тебя тоже, возбудит?
А знаешь, что было со мной, в кафе, когда ты ушёл?
- Догадался, ещё тогда.
- Так вот почему ты так набросился на меня! Вот я и нашла лекарство от твоего невнимания ко мне!
- Не вздумай!
- А то что? Изнасилуешь меня? Так я буду только рада!
На душе у меня стало тревожно. Жена – решительный человек, и я всерьёз испугался за нас. Она же, оценив то, какой эффект её слова произвели на меня, смягчила тон, переводя всё в шутку:
- Ладно, не буду, пока ты меня не забываешь! – и добавила с оттенком лукавства и ехидства - Старайся, милый! Я уже готовая, но до дома потерплю! А видел, какой у Николая?
Это меня действительно тревожило, и ещё больше потому, что я видел то волнение, которое не в состоянии была скрыть жена, при взглядах на его естество. Она просто восторгалась его размерами!
Поужинать решили в другом месте, не в том кафе, и сойдя с катера, поднялись мимо ЦУМа по брусчатке, справа увидели выносные столики, задрапированные белоснежными скатертями. Мы присели и дождались официанта, слушая игру музыкантов, мы спокойно и вкусно поели под летним навесом. Исполнялась такая лиричная музыка, что мне захотелось пригласить жену на танец, но я не успел. К нашему столику подошёл какой-то парень лет двадцати пяти, смазливенький брюнет, и с нарочитой галантностью спросил:
- Вы не возражаете, если я потанцую Вашу спутницу?
- Нет, она сегодня не танцует! - сразу же выпалил я.
- Да, я согласна! – решительным тоном, назло мне, возразила супруга, и поднялась. Если прежде я беззаботно наслаждался голой под летним платьем фигуркой жены, немного просвечивающими её женскими прелестями, то теперь встревожился из-за этого. Я даже сказать ничего не успел, как она подала своему кавалеру ручку и пошла с ним в сторону заполненного танцующими танцпола. Не знаю, в курсе ли была супруга, что когда зовут потанцевать, просят разрешения на танец, а так обычно интересуются у сутенёров, «танцуют» ли его подружку другие или нет. Немного отлегло от сердца, когда они вошли на танцпол. Ошибся. Бывает. Я отвернулся. Закончился танец, затем второй, и началась быстрая музыка. Танцующие стали расходиться к своим столикам, и площадка опустела. Я разозлился и на себя и на жену, но при мне был сын, и даже на поиски этой парочки я не мог ринуться! Я нервно ждал. Начал волноваться и сын, куда мама пропала, и стал говорить про милицию, но я понимал – мы чужие здесь, и никто не станет нам помогать.
Жена вернулась к столику одна, с виноватым видом, заметно пьяная, после почти часового отсутствия. Она грузно плюхнулась на своё место, пряча от меня взгляд, и сунула мне в карман рубашки что-то, что сжимала в кулачке:
- Это тебе передали. Потом посмотришь, и она со значением посмотрела в сторону сына. Потянул ветерок, и на меня пахнуло от супруги потом и сексом.
- Ладно, ты натанцевалась, пошли домой.
- Подожди, я чуточку передохну: меня совсем «утанцевали».
- «Утанцевали»? – я сделал ударение на множественном окончании. Жена смутилась, но, поколебавшись, подтвердила, каким-то извиняющимся тоном:
- Да. Выпили коньяка за знакомство, и стали «танцевать». Сперва с одним, потом второй пришёл. У них в номере окна открыты, и выходят на танцпол. Потом снова с первым, потом третий пришёл … Она виновато опустила голову, ожидая моей реакции. Я очумело смотрел на жену, полную покорности и преданности, а от подробностей член предательски напрягся. Жена впервые, пусть полунамёками, но признательно рассказала мне про то, что с ней было, и это порадовало меня, если этот эпитет уместен здесь, хотя, конечно, и огорчило сказанное достаточно сильно. Она протянула свою ладошку под столом, так, чтобы сын не видел, и положила мне на пах. С виноватой улыбкой снизу вверх робко улыбнулась. И я понял, что не посмею высказать ей приготовленное. После, шагали с женой под ручку – она устало опиралась на неё, и часто останавливалась передохнуть. Вспомнил про то, что она что-то сунула мне в кармашек. Я нашёл три американские купюры по пятёрке, и покраснел: за то, что она их взяла, и за то, что я не выбросил их, а убрал назад.
- Тебе предложили и ты согласилась за деньги?
- Ты что! Нет, конечно! После сунули. Я ведь и не собиралась! Думала, что он ведёт меня танцевать с ним! Сказал, что здесь тесно, а в его номере музыку слышно, я что-то заподозрила, но пошла, а там…а после мне дали, для тебя.
-Значит, решили, что я сутенёр, а ты – проститутка. За три дня проживания заплатить хватит! – вслух подумал я – в Москве бы в два раза больше заплатили!
- Сам решай, на что потратишь – это твои деньги.
Сын по дороге увидел афишу какого-то нового фильма, и мы взяли три билета на послезавтра, на 21-40, чтобы мне быть спокойнее, что вечером жена будет со мной, и не попадёт снова под случайного мужика.
Сын умаялся за день, но спать ещё не хотел, и сел смотреть телек в гостиной, а мы пошли в душ вместе. Жена тщательно подмылась, а после, в нашей комнате она отдалась мне. Я брал её грубо и молча.
- Скажи что-нибудь ласковое! – попросила жена, лёжа поперёк кровати, а я в это время широко развёл в стороны за щиколотки её задранные вверх ноги и всаживал в мягкое месиво.
- Давно хотелось попробовать с проституткой!
Она сладко заахала. Стала просить прощения за то, что она такая блядь, и после, между ахами предложила:
- Милый, если хочешь, если тебя это возбуждает - я согласна спать за деньги с любым, на кого ты мне укажешь! Потому, что я безумно люблю тебя, и хочу только тебя!!!
И тут жена начала бурно кончать.
Седьмой день. С утра жена всё время была в какой-то задумчивости, и я не выдержал, спросил её об этом.
Она некоторое время колебалась, говорить ли мне, но после, положила мою ладонь к себе на холм Венеры. Там было жарко и влажно. Она сказала просто:
- Коля рано утром приходил, спрашивал, поедем ли мы снова на дикий пляж. Снова хочет поснимать, но уже когда мы с тобой любовью занимаемся.
- И что ты сказала?
- Подумаем, сказала. Никак не могу забыть того, какой мощный агрегат у Коли. Ты заметил, он так хотел меня, что я это просто чувствовала, и он у него так стоял не падая, что я сама невольно возбудилась.
- Коля тебе так понравился?
- Да ну, скажешь тоже! Такой разве может понравиться какой-либо женщине?! Просто аппарат у него необычно крупный, и я мысленно всё представляла, каково бы было, какие бы ощущения испытывала, если бы он в меня вошёл. Знаешь, такой ужас и возбуждение от этих мыслей! Прямо лёгкий озноб пробирает!...
- Не хочешь быстренько сполоснуться, как в прошлый раз?
- Нет, с ума сошёл! Я не хочу, чтобы сын вторую серию порнухи посмотрел с родителями в главных ролях!..
- Вторую серию Коле будем демонстрировать?
- А ты согласен? – и в глазах у жены загорелись искорки. - Пока сына нет, подбрей меня, а то там колоться стало, а чтобы тебе не перевозбудиться, ты после бритья не выходи: меня просто подожди здесь.
Жена поднялась после бритья, критически осмотрела себя в зеркало:
- Класс! - и чмокнув меня, выпорхнула в дверь.
Я снова ощутил в себе ревностное бурчание, которое злило меня ещё сильней от того, что мысли о фантазии жены про неё и Николая меня самого помимо воли приводили в яростную ревность и… возбуждение.
Мы отправились к морю, правда без сына.
На пляже я снова достиг такого возбуждения, что уже не обращал внимания на щелчки фотоаппарата, пусть слюнки глотает – злорадствовал я. Жена вообще не могла остановиться и ловила оргазмы один за другим от того, что в открытую отдаётся мне в разных позах перед камерой, перед Николаем. Николай просто изнемогал, но перетерпел.
Впервые я почувствовал некое единение с женой. Пусть нас связывал порок, но он делал нас ближе друг к другу.
Естественно, что вечером снова был душ, и после душа я, вернувшись в комнату, отправил сполоснуться жену, а сам вновь прокрался во двор, опасаясь того, что Николай сорвётся после сегодняшней съёмки. Вскоре по двору промелькнула тень. Поганец, не нагляделся ещё! Но сына воспитывать решили дома, значит – дома.
Супруга вернулась в дом задумчивая, а после, немного неуверенно предложила мне:
- Милый, ты не сердишься на меня?
- Разве можно на тебя сердиться! Ты хочешь меня о чём-то попросить?
- Не знаю даже… Это как-то странно и необычно будет, если я тебя попрошу об этом…
Жена была взволнована, заметно возбуждена и смущена. Она так искренне и трогательно переживала, что не сразу смогла решиться и сказать:
- Понимаешь, я как-то так себя чувствую… Короче, мне очень хочется… побыть с другим мужчиной, но я боюсь, что тебя это обидит, и только это меня сейчас удерживает, хотя внутри всё ноет от этого безумного желания! Не подумай, я люблю только тебя, но хочется какой-то экзотики, что ли! Попробовать что-то необычное, чтобы незнакомец … Давай, сходим в «О кей»?!
- Сейчас, ночью?
Жена опустила взгляд и покраснела:
- Ты не обидишься, если я скажу, что мне очень хочется, чтобы меня там немного «потанцевали»? Сама я очень боюсь – по глупости можно попасть в крупные неприятности, ну ты знаешь… Очень хочется, но чтобы знать, что ты рядом и не отдашь меня на произвол! Подари мне ещё одно приключение! Уже пол отпуска прошло, вряд ли что-то ещё с моим сексом может здесь произойти до отъезда!
Я некоторое время пытался упорядочить чувства и мысли. Всё сказанное с такой откровенностью женой, казалось сном, наваждением! И у самого голова кругом шла от непостижимости ситуации! Не найдя выхода, я сдался, и молча согласно кивнул, хотя, конечно, не хотел этого.
- Когда тебя насиловали в номере, тебе что, это было так приятно?
- Нет, но это было настолько возбуждающим, что я просто не могу сравнить это ни с чем!
Я не верил, что делаю это, но оделся. Жена подушилась, одела пояс с чулками, невысокие, но шпильки, смазала свою киску каким-то кремом, одела полупрозрачную белую блузку и цветастую, почти прозрачную юбку. Впервые я видел жену в ней без нижней юбки. Она подкрасилась, и мы, оставив сына у телевизора, вышли на улицу.
В сумраке, между редкими фонарями жена, как в давнюю пору прижалась ко мне, прильнула с горячим поцелуем. Она вся дрожала от страха и возбуждения, но мою руку, полезшую под подол, отстранила:
- С тобой я буду после них…
Вот значит что! Ей хочется групповухи! Вот откуда в ней этот сладкий страх перед замышляемым!
Прошли пустынной улицей до самого кафе. Супругу уже пробирал озноб от перевозбуждения, когда мы добрались до двери, на которой была табличка «закрыто по техническим причинам». Тут же стояла машина бомбилы. Он выскочил с предложением сигарет, водки, пива.
- Да нет, мы по другому вопросу, думал ее кто потанцевать возьмёт – я кивнул на супругу.
- А-а-а! Облом у тебя сегодня, братан! А я думал, что это твоя жена.
Если хачики не закрылись ещё, могу подвезти к летнему кафе на пляже. Чувствую и у меня сегодня облом. Даже без денег отвезу, за натуру.
Я позвал жену, и сел сзади, а она с водителем. Прибыли через пять минут. Я сказал жене, чтобы она расплатилась, и она меня поняла, мгновенно вспыхнув лицом, но послав мне благодарную улыбку. На полпути к терраске кафе оглянулся: она стояла на четвереньках голая, возле машины, а водитель стоял уже позади неё на коленях, и двигал тазом. Кафе оказалось закрытым. Внутри никого не было, горел только дежурный свет на терраске, да красная лампочка сигнализации внутри. Неторопливо пошёл по асфальтовой дорожке назад. Бомбила как раз с рыком кончал в жену, притягивая её за таз. Увидев меня, и не желая везти без денег ещё куда-нибудь, он тут же отскочил от неё, и подтянув треники, шмыгнул в машину, а через несколько секунд уже стартанул. Жена растянулась на крупном песочке, раскинув руки и ноги, и облегчённо вздохнула. Со стороны моря послышались голоса. Там кто-то плескался.
- Спасибо, милый, мне было приятно! Надо сполоснуться. Пойдём, искупаемся!
- Сейчас, только покурю.
У меня было странное состояние: я понимал умом, что должен сейчас изнемогать от ревнивого чувства, переживать и терзаться за то, что подставил жену, как блядь, таксисту, а вместо этого внутри был покой, равнодушия, словно ничего особенного и не произошло.
- Знаешь, милый, у меня такое ощущение покоя на душе, как будто мы ничего такого не делаем! Умом понимаю, что отдалась простому таксисту, как какая-нибудь проститутка! И совсем не переживаю. И ты спокоен, может так и должно быть? Может так и предусмотрено природой, что все женщины внутренне –бляди, и просто до поры не догадываются об этом?! Милый, твоя жена - блядь и проститутка, ты это понимаешь?
- Понимаю. И мне это не очень нравится.
- Нет, я про то, что я всегда была такой, где-то в глубине сознания, и потому к чему были все эти терзания стыда, а может нужно было просто трахаться налево и направо? Ну, потерпи, неделя осталась, а дома я буду прежней клушей, только твоей, честно!
В её голосе было столько искренности, что я не мог на неё обидеться и закруглил тему:
- Я думаю, это от перемены климата, а может, от морского или Крымского воздуха, вот сексуальность в людях так и возрастает. Ладно, а то море остынет, пошли.
Мы вошли в воду, и парочка, что была неподалёку, сразу вышла из воды, тоже, голые, они ушли продолжать свой трах в более уединённом месте, за кустами.
Я немного поплавал и вышел из воды покурить. Вспомнил, что «Золотой пляж», который купил ради местной экзотики, и спички оставил там, где стояла машина, и где супруга так красиво философствовала. Сказался ей, и отошёл назад. Мимо прошлёпали к морю пацаны. Четверо или пятеро, лет семнадцати. Я молча проводил их взглядом, и сел, закуривая. Я видел, что они направляются именно туда, где метрах в пятидесяти купалась жена. Я насторожился, но после вспомнилось, как она жаждала групповушки, а моё появление пацанов наверняка спугнёт. Видно ничего не было, зато слышно всё было здорово. Вот они увидели одинокое женское тряпьё на берегу и стали совещаться, может утопленница, а жена им ответила из воды, чтобы не трогали, что это её одежда. Естественно, что её прямо в воде начали лапать, но спустя десять минут до ребят дошло, что женщина сама не против, и не убежит, если они выйдут из воды, и продолжили на берегу. Когда все они по разу прилегли на неё, между её расставленных в стороны ножек, ей предложили с ними выпить, и она легко согласившись, как была, голой, прошла к терраске кафе, лишь оглядываясь в темноту, ища меня, и успокоилась, увидав мой очередной сигаретный огонёк в темноте. Она не прикрывалась, и мальчишки ловили кайф, созерцая взрослую женщину, освещённую светом одинокой лампочки. Они выпили бутылку, и сразу запьянели. Жену уложили на стол спиной, и вновь поочерёдно пользовали её, положив голени к себе на плечи. Прошёл ещё примерно час, может полтора. Насытившись, они распили ещё одну бутылку и стали играть с её вагиной. Кто-то попытался всунуть в неё маленькую стеклянную бутылку из-под пепси, но жена заверещала от боли. Я вскочил на ноги, Ей стали зажимать рот, подняли на руках, взяв под колени, и просто стали опускать на бутылку, поставленную на стол. Я быстрым шагом пошёл к кафешке, чтобы не запыхаться, а то, что будет толку от моего прибытия, если пробежав сто метров, сам уже отдышаться не смогу! Жена вырывалась, извиваясь, пока горлышко медленно вползало в неё, а после взвизгнула пару раз и разрыдавшись грудным голосом, плавно осела на неё, поглотив почти всю, и лишь сладостно постанывала. Если бы её не поддерживали – она бы упала в своём болезненно-сладостном забвении. Пацаны с восторгом переговаривались : «Я же говорил!», « Ну и ну!». И тому подобное. Я остановился, не выходя на свет. Жена захрипела в каком-то экстазе, испытав сильнейший оргазм, и я понял, что именно подобного надругательства ей и не хватало! Пацаны опустили её спиной на стол и стали разглядывать, трогать своей жертве растянутые губы, шевелить за бутылку, которая высовывалась из её тела, сетовать, что нет фотоаппарата.
Наконец она начала приходить в себя, и я появился в кругу света. Заметив приближающегося мужика, они похватали свои манатки и скорёхонько удалились, весело смеясь. Жена, придя в себя, повернулась на бок и стала делать движения, словно подмахивая. Останавливалась сладостно ахая, снова и снова. Бутылка понемногу начала выходить из неё, и тогда она подтянула ноги к груди, вытолкнув её из себя окончательно. Сев, и раздвинув бёдра, она обслюнявила палец и приложила его к клитору, как после оказалось, обожженному сигаретным угольком.
Я приблизился.
- Ты что, стоял и смотрел, как они меня на бутылку сажали?! Придурок!
- Ты же меня не звала помочь тебе - значит сама этого хотела!
Дулась она на меня не долго, и сразу предложила пойти домой. Шла она немного раскорячку, но постепенно всё пришло в норму, и она даже улыбнулась мне, как-то немного виновато, потому, что я был хмур, и даже не хотел уже её тела. Остановившись перед домом, жена прильнула ко мне со страстным поцелуем и после вся просияла, говоря с каким-то безумным блеском в глазах:
- Милый, это была незабываемая ночь! Я тебе так благодарна за неё!
Я промолчал.
Восьмой день. Мы проспали до девяти. Хозяева отправились в город, на базар, с Колиным братом, на его машине, и Сын с ними.
Моя была в превосходном настроении. Она часто целовала меня и говорила нежности, лишь жалуясь на то, что постоянно зудит и чешется в том месте, куда ткнули в неё сигаретой, и от этого всё время хочется, намекая мне на желание близости. Впервые я не испытывал чувства брезгливости, быть может оттого, что вчера с ней были случайные парнишки, и потому мы пару раз покувыркались в постели, прежде, чем сели и позавтракали. Перекусив, любимая вновь долго смотрела на меня, подперев кулачками подбородок, и, наконец, с лукавой улыбкой, наигранно констатировала:
- Что за муж мне достался, если жена его возбуждает только при интересе к ней со стороны чужих мужиков! А затем вздохнула: пойду постираю, что ли, а то пляжное так и валяется, - и добавила - и юбку чем-то белёсым где-то запачкала! А ты, если хочешь, можешь пока ещё поваляться – и кокетливо добавила - на вечер у меня относительно тебя есть кое-какие планы!
Она ушла, а мне было совершенно непонятно, как теперь себя вести с женой, после нашей ночной прогулки. Вдобавок стали терзать страхи, что она, заведясь, может на этом не остановиться, ведь в “О кей” мы так и не попали, а это уже вовсе не мальчишки, и там её могут взять только как шлюху, и сделать шлюхой, перестроив её самосознание! Видимо ожидание невероятной, по своей необычности, предполагаемая острота ощущений, и вполне реальная опасность уголовной среды и возбуждает в жене соблазняюще сладкий ужас. Я ещё посидел за столом, допивая свой кофе, и размышляя на эту тему, а после решил удовлетворить своё любопытство. Я уже знал, что полюбовавшись на нагое тело жены, я вновь захочу близости с ней, как много лет назад, когда она волновала меня своей внутренней тайной, как в медовый месяц. Она права – здесь в Крыму и я стал заметно более возбудимым и ненасытным. А жена стала теперь очень притягательной и волнующей, как новой тайной для меня. Сделалась другой, неизведанной в своих желаниях и помыслах, немного развратной и очень притягательной, желанной. Пусть освежится, а я пока полюбуюсь на свою, ставшую незнакомой, в раскрывшихся сексуальных желаниях супругу.
Вышел во двор. Солнце ярко освещало двор и душ. Чтобы не смущать жену, присел на табуреточку за кустами, на которой лежал бинокль. Так вот где его НП, ну, поганец! Я присел, закурил и поглядел в оконный проём сарая – со свете ничего не видно. Взял бинокль. Вот теперь всё видно, как с расстояния двух метров! Лучше - не куда! Сама табуретка в тени от козырька у забора, сделанного для защиты дров от дождя меня надёжно скрывала от глаз жены, и я успокоился.
Николай появился уверенно шагая. Я оторопел, не ожидая его увидеть. Он остановился у окна и поставил на него маленькую бутылочку, по цвету, видимо с оливковым маслом. Он недолго полюбовался на женщину, а затем тихонько кашлянул в кулак, но жена даже не вскрикнула, словно ждала его появления, и мне в голову пришла мысль о том, что утром, пока женщины толклись на кухне, и жена ожидала меня, пока проснусь. У них вполне мог состояться разговор, о котором я не знаю! Тогда понятно, почему моя только мельком взглянула на Николая, и, как ни в чём не бывало, продолжила стирку, нагнувшись над тазиком, только ноги чуть шире расставила, и сверкала своей свежей подбритостью, заигрывала с мужиком.
- А чего ты не прикрываешься от меня?
- А зачем? Ты же на меня во всех позах уже насмотрелся! Теперь-то зачем! Теперь мы вроде как свои. Вроде соседей, а соседей чего стесняться!
- Это ж надо! И красивая и умная!
- У тебя всё? Трепаться мне с тобой некогда, меня в постели муж ждёт.
- А я с просьбочкой к тебе, ты уж прости бобыля, постирай мне бельишко, если не трудно.
- Давай в окно! – жена протянула руку.
- Может впустишь, а то увидит кто меня голого – подумают чего! Неудобно ведь!
- Только если руки распускать не станешь!
- Ничего без согласия женщин не делал и не буду. Обещаю!
Жена открыла ему дверь, и Николай зашёл внутрь. Он подошёл к ней вплотную и жена попятилась:
- Давай бельё, постираю.
Он снял со своего волосатого торса майку, затем трусы, и протянул женщине. Моя засмотрелась на его мужское естество и, вспыхнув, отвернулась, стала мылить вещи. Николай приблизился к ней со спины, склонился над ней, и принялся нежными поцелуями покрывать спину жены. Она сначала вздрогнула, но ничего не предприняв, постепенно опустила в тазик тряпки, и просто стояла склонившись над стиркой. Меня это возмутило, но я понял, что уже не вмешаюсь до тех пор, пока он не совершит чего-либо насильственного в отношении любимой. Но жена старательно делала вид, что не замечает его ласки, хотя явно изнемогала от желания, и тогда Николай выпрямился, протянул свои ладони со спины и поймал ими совсем маленькие грудки женщины, а затем принялся покручивать её соски, поглаживать, или оттягивать и отпускать, как резиновые, вплотную прижавшись к ней сзади, потираясь членом о её борозду.
Жена замерла, словно задумавшись. И до предела покраснев, ещё шире расставила ноги, шумно задышав, и вдруг выдохнула:
- Нас увидят, отпусти.
- Дома никого нет!
Да, наголодалась она со мной! Сам же, дурак, виноват! Ну почему только когда её другой захотел, во мне проснулись: ревность, обида и желание, острое, как в юности!
Она немного повернулась, выпрямившись, и стало видно и слышно, как с хлюпаньем снуют в её влагалище два сложенных пальца мужчины, а затем он на них поднял её, оторвав от пола и она заахала едва не кончая. Николай уже распалился. Он поднёс свою добычу к старенькому столу, застеленному байковым солдатским одеялом, на котором хозяева гладят бельё, попутно взяв с подоконника маленькую бутылочку. Выходит, что он специально готовился к этому, значит хозяйка организовала всё, уговорив мою?! Он опустил её попой на стол, и она покорно откинулась на спину, лишь громко шепча:
- Коля. Не надо, дурачок! Я прошу! Я боюсь тебя, ты слишком большой там! Ты меня покалечишь, пусти! – но при этом жена медленно, словно нехотя, сама подтянула свои колени к груди и развела ноги, задранные вверх, как могла широко, отдаваясь. Но он был достаточно опытен, и понимая, что женщина уже заявив о том, что сдалась на милость победителя никуда не денется от него, склонился и приник губами к её телу между ног и она сладко заахала в наслаждении его лаской. Она постепенно теряла над собой контроль, и уже прерывисто и страстно шептала ему нежную чепуху, задыхаясь от сладости ласки. Он же тем временем неспешно намазал своего здоровенного бойца маслом. Не знаю, почему я не вмешался. Я неотрывно и тупо смотрел на то, как мужик со здоровой елдой, толстой, как черенок лопаты, и длинной, едва ли не до колена, подготавливает мою жену к соитию с ним, и ничего не предпринимал! У меня просто не было мыслей в голове! Я смотрел на невероятное: на восторженно предвкушающую жену, изнывающую в ожидании наслаждения, и вдруг понял, что не посмею помешать любимой испытать сладость от секса. Просто потому, что она, моя любимая, сама искренне хочет этого, пусть даже не со мной. Я понял вдруг, почему бабы – ахиллесова пята мужиков, если они действительно ими любимы, и почему мужики так тщательно скрывают свои нежные чувства. Я понял, что перед её изменой полностью беззащитен, что я слишком люблю её, чтобы обидеть, лишив удовольствия, на которое сам столь скуп. Она так открыта и беззащитна в своём возбуждении и желании, что это было бы, как у ребёнка игрушку отнять – ничего в этом героического или достойного нет, как нет в этом и отстаивания чести и гордости! Мог бы я начистить морду этому «коту»? Без вопросов, но я не мог пальцем пошевелить, обижая любимую, и я с горечью и подлым возбуждением от вида её, моей любимой жены, так страстно вожделеющей, молча смотрел на происходящее в пристройке. Мне не было видно попытки проникновения, я видел только то, как обмазав свой член, он обмазывает вход женщины, и она сразу умолкла. Вот он пристраивает свою дубинку, и начав прижиматься, притягивая за бёдра, рукой заслонил самое волнующее. Короткими тычками он стал впихиваться в неё, и жена легонько постанывала, выставив сторожко ладони, защищаясь от слишком резкого и глубокого проникновения в неё, а после ахнула и закусила полотенце. Она почти рыдала от боли или сладости, но вдруг её руки и ноги обняли его. Помогая мужчине глубже проникнуть своим гигантом. Её залихорадило. Такой я её не видел: она захрипела и заскулила, заколотилась в диких конвульсиях таза, словно обезумев, сосредоточенная на своих ощущениях. Находясь разумом где-то далеко, став первобытной наслаждающейся самкой. А после всё прекратилось. В одно мгновение. Они замерли, достигнув оргазма, и сладостно обмякли. Всё соитие продлилось не дольше трёх минут!
Жена лежала распластанная под самцом, склонившимся над ней, обессиленная наслаждением, тяжело, шумно дыша, и медленно приходила в себя от безумия страсти, не открывая глаз от нахлынувшего с насыщением и стыда за свою слабость. Мужчина, насытивший её плоть, вдруг стал тяготить её и было видно, что ей неловко своего положения и позы, она стала прятать от его поцелуев лицо, хотя он щедро расточал их, в благодарность, по её шее, плечам, груди. Николаю было мало достигнутого – сам он ещё не излился, практикуя изощрённый метод, позволяющий получить первую порцию удовольствия, не выплеснув семени, и сделав главным второй коитус, когда сладость становится суммарно большей. Моя понимала, что мужчине мало полученного от неё по тому, как напряжена его плоть, и всем своим видом давала понять своему самцу, что даст ему выплеснуться в неё. Но пусть сделает это поскорее, чтобы не столь унизительным это было.
Вспотевшая, раскрасневшаяся, она всё больше смущалась и стыдилась содеянного, а он ухмылялся, видя это, и когда моя жена, не выдержав, попросила его вынуть свой член, он невинным голосом возразил:
-Я так старался сделать тебе хорошо! Как тебе было сладко! Я же видел! Я тоже хочу получить разрядку! Теперь я лягу вниз, а ты - сама опустишься своей пиздой на моего молодца и будешь скакать на нём, пока я не кончу в тебя. Она кивнула, соглашаясь, и промолчала. И тогда он вновь поднял свою партнёршу в объятиях, ложась на заранее приготовленный у стены пляжный лежак, а когда опустился на него спиной, то я увидел огромное основание орудия, растянувшего до бела вагину моей жене. Она осела с протяжным болезненным стоном, но приняла Николая, почти всего. А после произошло то, во что я не мог поверить: жена сначала с трудом, медленно, а спустя пару минут, уже свободно, с хлюпаньем, начала скакать на этом монстре, и изнемогая, всё же заставила его разрядиться в себя, и сама зарыдала грудным голосом. Я опустил глаза в странном ощущении потери. Окончание скачки наездницы было озвучено робкими мольбами отпустить к мужу, и тихими попискиваниями, а он уже сам командовал полностью покорной его воле женщине, что той делать. Я слышал благодарные поцелуи и прощальные слова жены до завтра. Но Николай знал психологию этого дела и понимал, что для самоутверждения он должен заставить женщину отдаться ему снова, не потому, что ей этого хочется, а потому, что этого хочется ему. И она подчинилась его воле, встав у стола и пошире расставив ноги, легла на него грудью. Николай по-хозяйски шлёпнул её по попке ладонью, как наездник кобылу, и вправил член одним резким движением, от которого супруга громко, блаженно ахнула. Оба уже испытали сладость, поэтому третий акт продлился минут двадцать, прежде чем Николай вытянул поникшего монстра из совсем обессилившей женщины. Всё, жена отдалась ему и телом и умом. Она сама отдалась вопреки собственной же воле, как блядь, насилуя свой стыд, а после просто поплыла по течению желаний своего хозяина, как животное. Захотел бы он, чтобы женщина проскакала на нём ещё пять раз – она бы сделала это. Ему нужно было сломить её волю, и он сделал это, буквально в моём присутствии, сделал так, что, она сама себя насиловала, отдаваясь сначала верхом на этом жеребце, а после встав рачком! Ей хватило и того, что было в первый заход, но, впав в новую волну возбуждения, она стала звать его милым, пока не достигла новой сладости.
Вновь укладываясь спиной на стол, жена робко лепетала, что ей уже хватит, и она устала, просила не делать это снова, при этом покорно разводя ноги в стороны. Всё повторилось и после долгой череды резких ударов на всю глубину, жена сначала шумно задышала, а после стала сдавленно постанывать. Николай остановился, отдышался, и продолжил вколачивать в свою самку крепкую балду. Снова отдышался, и только когда жена совсем обессилив от избытка ощущений обмякла в лёгком обмороке, он вновь завыл, кончая, и насытившись, наконец. Почти двадцать минут назад она, по его приказу легла вновь на ложе рабыней, и теперь долго приходила в себя, набираясь сил. Весь секс с моей женой занял у него почти час. Ещё час назад, гордая, независимая, теперь она, встала под душем на колени по его приказу, и по его приказу стала неловко облизывать его член, раболепно заглядывая в глаза самцу, чего мне никогда не делала, наотрез отказываясь. У меня в глазах потемнело, и я понял, что теперь она признала его право распоряжаться её телом. Что он стал её мужчиной, и ничего я не смогу изменить. И даже уехав после отпуска, она не вернётся трепетной душой ко мне, по крайней мере, не сразу, а станет искать себе нового властного и могучего членом хозяина, уже в Москве, чтобы вновь испытать извращённую сладость от того, как самец будет насиловать её сам, или, насилуя её волю, будет подкладывать под нужных ему людей.
Пока жена отдавалась, я разрядился воспалённым членом, безо всякого прикосновения к нему, на цементную стяжку внутреннего дворика. Николай, что-то произнеся ей на ушко, проскользнул за калитку, а супруга, с подавленным видом, наконец, и сама встала под душ.
Как свести к минимуму позор и ущерб семейным отношениям – я не знал, и не видел ни малейшего проблеска. Я вернулся в постель и сделал вид, что заснул, и жена, вялая, поникшая, тяжело вздохнув, осторожно, чтобы не разбудить меня, прилегла на диване в другой комнате. Незаметно заснув, я проснулся примерно через два часа от того, что сын меня трясёт за плечо. Вышел во дворик. Ирина, лукаво пряча взгляд, деланно безразличным тоном сообщила, что заходил Николай и они, с его братом и моей супругой, поехали на дикий пляж. Он сказал, что зарядил дорогую плёнку, и хочет твою жену сделать во всех позах, а с братом потому, что после сам хочет с ней сняться!”. Двусмысленность меня задела, но я сделал вид, что не понял.
Заявилась она ближе к ужину, пробыв на “съёмке” больше пяти часов. Ну, на дорогу два часа, на выбор места и прочего, но остаётся ещё два с половиной, а то и три часа!
Моя (моя ли?) вялая, усталая, помогала Ирине готовить ужин. Двери были раскрыты, и я услышал вдруг голоса:
- Снимались? Полушёпотом спросила Ирина жену.
- Снимались.
- А кто снимал?
- Оба.
- И что, они тебя оба выебли?!
- Ну. Борис, а после – Коля.
- Вымоталась небось, пока они кончили! Сколько же раз они тебя?
- Не знаю, Коля раза три, а Боря, как с цепи сорвался – раз пять. Они менялись…
- Это восемь раз тебя такими дубинами?! Ну ты даёшь, подруга! Я бы сдохла под ними после четвёртого раза! Больно было?
- Только сначала, когда долбили по матке. Устала.
- И ты так спокойно говоришь! Я бы никогда не согласилась с обоими, и столько раз!?
- А меня никто и не спрашивал. Борис навалился, и всё. Я посопротивлялась, смотрю, а Коля снимает - для него это ещё интересней, пикантней, как он сказал. Ну, я и перестала.
- Ну, хоть сама-то получила удовольствие?
- Вначале было хорошо, даже “улетела”, а после - просто терпела, пока всё не закончилось.
- Обиделась на придурков?
- Да нет. Просто отвыкла уже от такого! Наспускали – целую лужу! полчаса из себя вымывала.
- Да-а-а! Как брат – не знаю, а Коля - спермовитый!
- Ладно, я устала, еле на ногах стою, прилечь надо, ты без меня закончишь?
- Да, да, конечно отдохни, у тебя такой трудный день был! Долго они тебя мурыжили?
- Часа три.
- Ни фига себе!
- Ладно, ступай, отдохни!
До позднего вечера жена провалялась в постели, мол, с животом что-то. Я “поверил”, и отправился на фильм с сыном и Юлькой. А до этого я с детьми сходил в летнюю кафешку. Себе – трёхсоточку “Солнечен бряг”, детям - колу с сосисками.

Сам виноват, не молчал бы, а поговорил бы. Теперь пусть смотрит как жену другие удовлетворяют. А жена как это говорится поддалась звериному желанию бесконтрольному.
А дальше, что там было? Уже как-то интересно стало.

Жену другие удовлетворяют...