Сиеста

Предисловие.
Изложенное мной ниже, происходило не со мной, но с людьми, которых я хорошо знаю, поскольку жёны наши работали много лет в одной школе. По иронии судьбы дача их находится, по Российским меркам, недалеко от нашей, около двадцати пяти километров, что сделало нас частыми гостями друг друга как на даче, так и в Москве. Естественно, что отсидев какое-то время вместе за столом, женщины образовывают свой круг общения, а мужчины – свой. Иногда мы бываем единственными гостями, и тогда разговоры мужчин плавно, но неизбежно доходят до тем сексуального характера, после автомобильной, но до походно-туристической и познавательной. Вот, в один из таких вечеров, когда мы изрядно загрузились коньяком, и некоторые табу были сняты, я изливал свою душу ему, а он, мой тёзка, уже узнав от меня про кое-какие перипетии нашей супружеской жизни, и сам, в ответ, решился рассказать про своё житиё-бытиё. Рассказ его получился настолько красочным и детальным, что мне почти ничего не пришлось прибавлять от себя, и я просто записал его по памяти, со всеми ремарками и пояснениями рассказчика.
Жизнь продолжалась, и позже мы много чем поделились друг с другом. Однажды он, немного смущаясь, и извиняясь, сказал, что не удержался, и написал рассказ по тому, что я ему рассказывал про нас с женой. Уж больно тема измены волнительная для него, а про себя – пробовал, не получается, больно сбивчиво и путано из-за мелочей. (Как я его понимаю!) И ещё признался мне в том, что разместил рассказ в интернете, чтобы там оценили его способности к писанине. Он, в прошлом, после МПГУ, какой ни есть, но, бывший учитель литературы, так что, мне кажется, получилось хорошо, правда в образах я больше узнавал его самого и его жену. Тогда-то мне в голову и пришла идея написать этот рассказ от первого лица, в котором буду рисовать свою семью в его ситуации. Признаюсь, иногда перечитываю его, и представляю своих близких на месте персонажей, и меня это очень тонизирует своей невозможностью. А теперь – рассказ.
СИЕСТА.
Лето выдалось жаркое. А в деревне, где поблизости нет речки, и вовсе - зной. Татьяне, моей жене, в ту пору только исполнилось 37, но внешне, возможно, благодаря сохранившейся стройности фигурке, и совсем небольшому бюсту, короткой стрижке, как у леди Дианы, выглядела она не старше тридцати с хвостиком. Я на 4 года младше жены, но выгляжу всегда на свои годы. Деревенский дом со старыми большими яблонями и вишнями в саду мы купили вдали от Москвы, в неперспективной, вымирающей деревеньке, куда и автомобили-то заезжают только по ошибке или своих, деревенских, уехавших за работой в обл.центр, и фактически ставших такими же дачниками на выходные. Владения наши располагаются на отшибе, почти как хутор. Земли вокруг – не меряно! Мы быстро привыкли к такой уединённости, и потому здесь, а не в Московском муравейнике ощущаем себя дома, свободно и комфортно. Дома, с самого начала нашей семейной жизни супруга не стеснялась обнажаться, и так разгуливать по квартире, а уж на даче, в деревне, где мы отделены от соседей забором, и стометровым пустырём на месте сгоревших и развалившихся домов, густыми зарослями кустов шиповника и яблонями, она и вовсе позволяла себе разгуливать в одних полупрозрачных, гипюровых, или в мелкую сеточку, белых трусиках, составлявших всю её одежду, и то, лишь из-за того, что сынишка стал подрастать. Сын подрастал, и жена вынужденно стала постепенно одеваться. Теперь, когда ему скоро будет шестнадцать, она разгуливает по участку накинув на себя мою рубашку, застегнув её на одну- две пуговки на талии, поскольку она прикрывает ей низа живота, и золотистые, чуть вьющиеся волосы лобка, мелькающие при выполнении нехитрых домашних дел, меня часто заводят. А уж если сына нет поблизости, – в одних прозрачных гипюровых трусиках, а то и без них. Впрочем, так она и при сыне частенько мелькает в одних трусиках: говорит, что он всё равно уже привык к виду её голого бюста, а ей в жару так легче на кухне возиться.
В один из дней, как это не раз бывало прежде, жена, накормив сына, и отправив его на улицу, погулять со сверстниками, вынесла в полутень, яблоневого сада, и расстелила на траве старые шторы, а поверх них – ватное одеяло. Это был не раз применявшийся ею сигнал для меня. Она кокетливо поглядывая на меня, не спеша обнажилась, стянув с себя трусики, подражая стриптизёрше, и вытянулась на ложе, подложив под голову свою согнутую в локте руку, и откинув в бок согнутую в колене ногу, чтобы я видел то, как хочет меня её набухшая и чуть раскрывшаяся налитая киска. Я принял молчаливое приглашение, но, чтобы немного поиграть у неё на нервном ожидании ласки, неспешным шагом направился сначала к летнему умывальнику, и неторопливо и тщательно вымыл руки и свой прибор, чтобы он не пах потом и грязью. Закончив это, я, столь же неторопливо направился было к ней, но она засмеялась шёпотом:
- Ты всё вымыл, милый?
- Я продемонстрировал свои руки, неся их, как хирург, идущий к операционному столу после стерилизации.
- Сходи, прикрой калитку, а то Тоник может вернуться в самый интересный момент, а заодно зайди домой и сделай мне лимонада, мур-р-р?
Теперь она смеялась надо мной, заставляя хотеть её, оттягивая время прогулкой по саду длиной в сто метров, плюс временем на выжимание лимона в подслащенную воду, плюс поиском льда и соломинок. Глаза её смеялись, но я принял вызов, и повернулся к тропинке. Мне очень не хотелось тащиться пятьдесят метров, на другой конец усадьбы к калитке голым ниже пояса, но эта просьба была вполне разумна, и я повиновался. Она подогнула и второе колено, чтобы в этой позе, с призывно распахнутыми бёдрами, продемонстрировать готовность приоткрывшегося гнёздышка, и прикрыла глазки, притворяясь спящей, ожидая, когда я, как обычно, принесу ей – лимонад, и себе - Рислинга, чтобы остудиться после секса. Она представляла, как приблизившись, я поиграю с ней в спящую красавицу. Она всегда была просто без ума от того, когда её, закрывшую глаза, я нежно лакал пальцем, игрался с её губками и клитором и набухшими в вожделении сосками. Всё так и было бы: я бы подошёл, скинул с себя рубашку, и, привалившись, стал бы ласкать тело любимой, изнывающей от жажды ласк, но, внезапно, во дворе появился сынуля. Я к тому времени, после посещения умывальника, я был без трусов и со стоящим столбом членом, а потому, смутившись своего боеготовного вида, решил, что подожду за кустами, пока парень не проскочит в дом, а потом мы, с женой, укроемся махровой простынёй на нашей сексплощадке. Супруга тоже заметила его, но, видимо, также решила, что Тоник не заметит её за кустарниками и замерла, ожидая, пока сын пройдёт мимо по дорожке, но он зачем-то искал именно её, зовя, и когда практически вышел к ней, оторопело остановился. Вновь, уже тихо позвал её. Лицо жены, понявшей, что сын сейчас стоит прямо перед ней и разглядывает её, лежащую в призывной позе, стало стремительно краснеть до густого пурпура. Парень расплылся в улыбке: он понял, что мама не спит, а притворяется – иначе бы тут же прикрылась и прогнала. В его взгляде появился азарт игры. Он не задумывался над тем, для чего она затеяла с ним такую игру, но игра была настолько захватывающей и волнующей, что он её тут же принял, сбросив с себя шорты, и оставшись голым, с довольно приличных уже размеров членом. Мы знали и раньше, что сын развивается с опережением своего возраста, и уже частенько подглядывает за матерью, и несколько зациклившись на её ладном стройном теле, вожделея по ней, занимается самоудовлетворением, видимо представляя то, как занимается с ней любовью. Но поговорить начистоту хотя бы между собой, мы с женой смущались: жене было стыдно того, что сознание разглядывания сыном её голого тела вызывало и в ней сладостное волнение, и именно потому она не предпринимала ничего для того, чтобы пресечь это, сохраняя свои эмоции втайне от меня. Видимо это в крови у всех женщин – испытывать удовольствие от того, что они желанны, и ради этого ощущения наши дамы, даже самые застенчивые, готовы закрывать глаза на то, кем ей доводится этот мужчина или подросток.

Сын некоторое время внимательно разглядывал её, а после, сглотнув от волнения спросил снова:
- Мам, а что ты тут делаешь?
Поняв, что сыграть сон – не удалось, она тихо ответила, насколько могла невозмутимым тоном:
- Принимаю воздушную ванну, чтобы тело отдохнуло от одежды.
Такое объяснение ей показалось самым удачным, и она добавила:
- Для закаливания очень полезно.
- Тогда я тоже, вместе с тобой приму ванну, можно?
- Хорошо, сейчас папа тоже, придёт.
До Антошки стало доходить то, почему он застал мать в таком виде, и даже чуть покраснел, смутившись. Вдруг Тоник присел на корточки прямо между её распахнутых бёдер и спросил, коснувшись пальцем, и проведя поперёк животика, от чего она даже вздрогнула:
- Ой, а что это?
Таня поняла, что сын спрашивает про шрам от кесарева сечения и испытала некоторое облегчение. Ответила про операцию, а сын, слушая, всё разглядывал её, а пальцы его, так и блуждавшие у самого лобка матери, очень вкрадчиво, нежно стали ласкать, словно расчёсывая, золотистые, действительно длинные вьющиеся волосы. Оба молчали в возбуждённом волнении, не зная, как придать пикантной ситуации хотя бы видимость приличия. Она в сладком ужасе видела, как он разглядывает её сокровенное, и это не было разглядыванием любопытного ребёнка маминой щёлки, также не являлось и восторженным, полным обожания созерцания дамского лона, это был жгучий взгляд молодого и голодного мужчины, видевшего перед собой не мать с раскрывшейся щёлкой, не женщину с прекрасным в возбуждении лоном – это было разглядывание самки, смущающейся своей, готовой к использованию, пизды. Сын взял себя в руки первым и заговорил дрожащим и тихим от возбуждения голосом:
- У тебя красивые волосы, только очень длинные и неухоженные. Давай пострижём их, сделаем покороче?
- Зачем?
- Чтобы Ты у нас, с папой, была самая красивая! А здесь у тебя – он очень нежно и осторожно перенёс пальцы на валики губ – вообще - джунгли!
От медленного расчёсывания пальцами волос, обрамлявших влагалище, у Татьяны все мысли просто пропали куда-то, и закружилось в голове только сознание того, что ей нестерпимо хочется. В ответ на ласку губы зажили своей, неподконтрольной ей жизнью, с хлюпаньем раскрываясь и вновь сокращались, словно пытаясь схватить некий предмет, который им требовался в эту минуту. Сын же, с восторгом смотрел на реакцию изнемогающего от возбуждения женского тела, которое обильно излучало призыв к соитию. Он уже был достаточно осведомлён порнофильмами о том, что означает такая реакция женского тела, но никак не мог поверить в реальность того, что не только он страдает от невыносимого желания секса с этой красивой самкой, но и мать хочет его с не меньшей силой, и нужно только решиться на эту близость.
Но он не решился и помолчав, продолжил немного дрогнувшим голосом:
- Их нужно хотя бы постричь, а лучше - сбрить совсем.
- Зачем?- уже путаясь в мыслях и задыхаясь от возбуждения выдохнула Татьяна.
- Они всё портят. Ты такая красавица, и твоя «мочалка» сразу бросается в глаза контрастируя! Она нарушает гармонию.
Сын имел право на такое заявление: юный вундеркинд уже вполне симпатично постригал своих друзей и меня, своего отца. У парня проявился талант ощущения красоты в парикмахерском искусстве, и мы, ещё год назад решили на мешать его развитию, согласившись с тем, что юношеский интерес к стрижкам постепенно угаснет, а талант ощущения прекрасного сохранится в нём. Поэтому сейчас жена просто промолчала, не найдясь что ответить, и сын предложил:
- Давай, прямо сейчас я сбегаю за инструментами и тебя постригу?!
- Нет! Нельзя!- словно очнулась супруга.
- Почему нельзя? Так же Ты будешь ещё красивее!
- Ну, потому, что неизвестно, понравится ли это папе. Может ему так больше нравится!
- Тогда ты спроси у него, и я сделаю тебе такую стрижку, что ты будешь прекрасней всех женщин! Он сможет любоваться и на это и на это (сын, произнося слова, поочерёдно, двумя пальчиками, легонько оттянул напряжённый клитор матери, отпустил и тут же взялся за нежные лепестки, оттянув их, и немного разведя в стороны, раскрывая влагалище просто настежь).
От прикосновений сына, его скрытой ласки, жена задохнулась и едва не застонала, в оргазме. Она была покорена робкими прикосновениями, и сведённая ими с ума, оказалась полностью во власти своего собеседника. Если бы он сейчас захотел, то она покорно отдалась бы ему, совершенно беззащитная и способная лишь чувствовать, ощущать, но не способная мыслить. Ситуация давно балансировала на грани допустимого, и постепенно склонялась к недопустимому, и, словно очнувшись, я, даже не думая, а ощущая необходимость вмешаться, подал голос.
Сын сразу отпрянул от матери и сел рядом с ней, поджав голени, чтобы скрыть стоящий торчком член. Я, уже не думая о том, что у самого стоит, как брашпиль, приближался к ним.
- Я думал, что ты с ребятами гуляешь, а вы тут беседуете! – я нарочно не стал акцентироваться на наготе сына, и даже подыграл, как мог, жене – оказывается мама и тебя к воздушным ваннам и здоровому образу жизни приобщила!
- А давайте вместе будем, всей семьёй, как натуристы отдыхать! – глаза у сына просто загорелись этой идеей.
- Ого, каких слов нахватался!
- А что? Нас здесь всё равно никто не видит! А маме нравится так отдыхать, я же с самого детства видел, что она всегда старалась побыть без одежды, принимая воздушные ванны, просто меня стеснялась, а теперь, когда я взрослый, и всё понимаю, вы сможете себя вести так, как хочется, хотя бы на даче, и я бы так походил, с удовольствием! А я болтать не стану, что я, дурак, что ли!
- Твои гены – я усмехнулся совершенно искренне, и в приятном удивлении тем, насколько сын наблюдателен, сдержан и деликатен. Мне даже стало немного стыдно за себя: что я мог так плохо о нём подумать. Понятно, что интерес к женскому телу в этом возрасте очень силён, но ему оно, кажется, не сносит сознание, и потому я даже несколько успокоился на его счёт.
Жена уже пришла в себя от полученного удовольствия, но ещё находилась в растрёпанных чувствах, поэтому пожала плечами, и сказала:
- Ну, если когда загораем или купаемся, то – я не против, или в доме, когда перед сном или утром, чтобы не искать, что одеть, чтобы в туалет или в баню сходить.
- И в баню вместе ходить можно, а не за два раза – дополнил сын.

Когда сын ушёл-таки к своим приятелям гулять, жена всё ещё находилась в какой-то задумчивости, но после, отряхнувшись от своих мыслей, вдруг обвила меня за шею и притянула, опрокидывая на себя.
Секс был жаркий, страстный, она сделалась вдруг ненасытной, и немного чужой, словно ничьей, и на мгновение мне показалась, что эта женщина желает проверить, насколько хорош этот, старый самец, и что она уже не уверена в том, что ей следует продолжать хранить ему верность, отвергая интерес со стороны молодого соперника. Она была неутомима, получая оргазмы один за другим, и был даже, момент, когда я засомневался, хватит ли у меня на неё сил. Но сил хватило, благодаря тому, что в перевозбуждённое влагалище я входил совершенно без усилий, как в тёплый кисель, и потому смог довольно долго продержаться.
Отдыхая, она незлобиво, с улыбкой, сказала:
- Извращенец!
- Почему?
- Видела я, как ты стоял и смотрел на то, как твой сын меня трогает там. Сразу шлагбаум поднялся! Тебя что, на самом деле возбуждает, когда другой мужчина меня ласкает?
- Видимо, да. Я и сам не ожидал. Но и ты хороша: извращенка, не меньше моего – выставилась и кайфует от того, что сын её своей ручкой там трогает!
- А что, действительно заметно было, что мне приятно? Думаешь, он заметил?
- Ты лежала перед ним, как покорённая, и полностью отдавшаяся любым его желаниям.

Жена вспыхнула стыдом, который был заметен даже на лице раскрасневшейся после занятия любовью женщины, и, потупив взгляд, она перевела разговор не ответив, а я насторожился, поняв, что она ещё не уверена в том, что она – моя. Её подсознание не вышло из состояния поиска, я не смог убедить в жене женщину в своей неоспоримой состоятельности, как альфа-самца, и если я не хочу того, чтобы она перестала чувствовать в сыне потенциального партнёра для себя, чтобы не вспыхнула страстью к нему, я должен выворачиваться наизнанку, пока не докажу собственной жене того, что в противостоянии опыта и молодости я – номер один, и не намерен делить её с кем бы то ни было. Мысли эти пронеслись мгновенно, и я услышал голос жены:
- Ты знаешь, он сказал, что я очень красива, а моя «мочалка» портит красоту, и предложил постричь, а ты за столько лет ни разу даже не предложил, мол, и так сойдёт! Что молчишь, а? Признавайся, любишь меня?
Жена вновь навалилась на меня сверху, жарко целуя, очевидно воспоминание о предложении сына её возбуждало. Я представил себе, как бы он это делал и ощутил в себе встречное желание, вызванное ревностью, которое жена заметила сразу, и оседлав, насадилась жарким, мокрым лоном, возложила мои ладони на свои совсем по-девичьи небольшие грудки, чтобы я ласкал её соски, и принялась плавно раскачиваться. Раскачивания сменились скачкой. Сначала размеренной, с шумными вздохами и ахами, а после наездница припустила в галоп, сама едва не задыхаясь и вскоре застыла, выпрямившись с протяжным стоном, пока жеребец под ней ещё нёсся с прежним опором до тех пор, пока резко встав, не разрядился.
Она рухнула на меня, жарко шепча, еще не отдышавшись:
- Ой, Сашка, как хорошо! Только не вынимай.
Я – альфа – удовлетворённо подумалось мне, и я всё больше узнавал и чувствовал в любимой свою прежнюю жену, уютно прижавшуюся к моей груди.
Мы довольно долго лежали отдыхая. Нам не было видно, но мы слышали, как со стороны наших ног подошел сын, но постояв, не решился нарушить нашей идиллии и тихонько ушёл. Тут до меня дошло, что сын никуда и не уходил, догадываясь о том, что может стать свидетелем любовных ласк возлюбленной матери со мной. Вот и ответ на то, почему жену, которая тоже, интуитивно поняла, что это битва за право обладания ею, накрыла вторая волна желания - она заметила сына наблюдающим за нами, но постеснялась признаться мне в том, что и её возбуждает присутствие молодого претендента на её лоно в то время, как я утверждаю своё право на него.
После этого случая я стал изучать собственного сына, и заметил, наконец, что сын заметно подрос, стал серьёзней, взрослей, в бане его член, поднявшийся от перепада температур, не на много меньше моего, и жена с женским интересом тоже, изучает своего нового ухажёра. Я кипел, ревность меня разъяряла настолько, что сначала в бане, а после и в доме, сразу после ужина, днём в саду, я, потеряв голову, и пересиливая слабое сопротивление жены, принуждал её отдаваться мне на глазах у Тошки. Она очень стыдилась того, что я делал с ней прямо возле него, и пыталась сдерживать стоны, но неизменно сдавалась и перестав сопротивляться, достигала бурного оргазма, с рыданиями и хрипами, с попискиваниями покорной рабыни на моих повторах. Сын же смотрел во все глаза – он учился у меня, как следует ублажать эту женщину, и растоптав стыдливость своей любимой, выставленной оргазмирующей перед сыном, я не осознавал того, что тем самым унижаю её, и отдаляю от себя.
Внешне всё было нормально, но настораживало то, что мать он, теперь, осыпал своим вниманием и заботой, а жена была сильно обижена на меня за насилие над ней, за моё требование постоянно ходить голой, или в наброшенной на плечи моей рубахе, чтобы я мог в любой момент грубо и , как животное, воспользоваться её влагалищем.
Прошло два дня, в течение которых жена с деланно беззаботным видом дефилировала по дому в небрежно наброшенной на себя моей рубахе.
И вот, лёжа в постели, она сама заговорила со мной на эту тему:
- Сын совсем взрослый стал. Ты не замечаешь ненормального в его поведении? Ты что, с цепи сорвался?!
- А что я должен замечать?
- Ну, например то, что он постоянно, когда я моюсь, за мной подглядывает.
- Ну, возраст такой. Я за старшей сестрой постоянно подглядывал.
- И ты тоже хотел её, как женщину?
- Конечно! Только о ней и мечтал, фантазировал!
- А она тебя хотела?
- Если ты про страстное влечение, то этого не было. Только любопытство попробовать.
- Ну, и что, чем это у вас закончилось, постелью? Ну, колись, я никому не скажу!
- Прекрати! При чём здесь моя сестра?!
- А при том, дорогой, что у мальчика твои гены, и он хочет меня не меньше, чем ты тогда свою сестру, и завершится всё, видимо также, вот мне и интересно, к чему мне готовиться!
Жена замолчала. Точнее замкнулась и больше со мной на эту тему не говорила. Я постоянно вспоминал наш разговор, и думал о том, что просто так жена слова не скажет, и выходит, что её саму подмывает попробовать с сыном, она стыдится своего желания и хочет найти поддержку к сопротивлению своей похоти у меня, а у кого ей её ещё искать! Но это же полная чушь! Всё равно, зря я нагрубил ей и обидел. А она меня? Она что, свечку держала, когда мы с сестрой первый раз попробовали? По спине прошёл холодок: никто не знает тайны появления на свет у сестры дочери и не должен узнать! Неужели она догадалась?! Значит она меня шантажирует? Мол, если тебе можно было заделать ребёнка сестре, то я имею такое же право на ребёнка от нашего сына – это она хотела сказать? Полный маразм!
Эти размышления просто сводили меня с ума, и я сник духом, решив, что если жена решила сделать это, то она сделает это.
Как и обещали, мы сходили с ним втроём на лесное озеро и искупались. Хорошо, что комары не оставили шансов Тошке вновь вдоволь полюбоваться телом матери.
Зато вечером жена задумчиво разглядывая себя в зеркало, спросила:
- А он, пожалуй, прав – мочалка и есть. Может действительно позволить ему постричь их, как думаешь? Не умрёшь от ревности и возбуждения?
- Ты меня знаешь: я на многое смотрю спокойно, но это – перебор!
- Да успокойся, не ревнивый мой! Я и сама не смогу в твоём присутствии дать ему себя стричь!
- Ну, если дело только в этом, то я могу на это время сходить в магазин, например! Ты ведь хочешь этого?
- Ты что! Я боюсь! Я просто так сказала, тебя поддеть!
Я подошёл к жене, и тоже посмотрел в зеркало, протянув:
- М-м-м-да, эротичного в этом, конечно, мало.
- И что, - с волнением спросила Таня, ожидая моего решения.
- Смотри сама. Просто он и так на тебе зациклился, а это только масла в огонь подольёт.
- Да брось ты! Он уже всё понимает, и ничего такого не посмеет, да и я ему не позволю!
- Смотри сама – повторил я, с деланным безразличием, сам же внутренне усмехнувшись – как же, не позволю, у самой, вон, даже голосок дрогнул, как подумала! Да и чёрт с тобой! Давай, ебись с ним, если так невтерпёж, дура!
Определившись с тем, что жене очень хочется, и не только выглядеть там привлекательной и желанной для меня, и её просто распирает желание и постричься, тоже, я, сам не зная почему, вдруг поплыл по течению. Может от слишком нежной любви к супруге?
- А я тогда стану всегда одевать полупрозрачные трусики, как тебе нравится!
Это было правдой – я несколько раз подбривал жену, ещё до родов, и она меня баловала эротичным бельём, и я пожал плечами и закончил разговор, поднимаясь из-за стола с фразой: « Если, вдруг, надумаешь – пошли меня в магазин за солью, и я всё пойму, и вернусь ровно через два часа».
«За солью» жена отправила меня уже через день, после завтрака. Я вначале хотел честно уйти из дома и не подглядывать, и даже отъехал от деревни на пару километров, но дальше – хоть убей, не могу и всё!
Кончилось тем, что оставив машину, вернулся к дому. Они были у летнего душа, из которого жена только что вышла. Таня вытиралась полотенцем, стоя голой перед сыном, а он, в сильном возбуждении, раскладывал на табурете перед длинной широкой лавкой свою цирюльню.
Оглядевшись по сторонам, жена о чём-то спросила его, и он утвердительно кивнул. Она боязливо перешагнула одной ногой через полуметровой ширины лавку, и стала опускаться на неё, садясь. Ширина доски заставила её чуть ли не до предела распахнуть бёдра. Затем она откинулась на спину и прикрыла глаза от слепящего солнца и смущения за своё авантюрное желание.
Сын тут же сбросив с себя трусы, тоже, голый, сел верхом на лавку, и сидя к матери лицом, одну за другой положил её ноги бёдрами на свои колени, по сути разведя их в стороны до предела. Началась стрижка. Мне было плохо видно, но то, что в процессе работы Тоник засовывает ей во влагалище свои пальцы, я видел, как и то, с каким наслаждением жена воспринимает эту ласку.
Завершилось это мероприятие тем, что он, закончив стрижку лобка и раскрывшихся настежь женских губ совершенно «улетевшей» рассудком женщины, сначала робко и осторожно, а после вполне открыто и откровенно принялся мастурбировать, всовывая в мокрое чрево сразу три пальца на всю глубину. Жена вначале дёрнулась, несколько раз, но свести ноги мешала скамья и она сдалась, обмякнув, а после её таз начало колотить конвульсиями под сладкие стоны, напугавшие сына. Он прекратил развратные действия руки, и поспешил подняться. Он встал на ноги рядом с матерью. Она, совершенно очумелая, протянула руку, поймав его член привычным жестом – сколько раз она так бралась за моего молодца! И едва она его легонько сдавила, как Тоник охнул, согнувшись в поясе, и мощный заряд из его члена выстрелил в ладонь матери.
Больше я смотреть не мог, и сам, тоже, разрядился, едва успев извлечь мой член из треников. Пришлось собрать всю волю, чтобы не проронить при этом ни единого звука.
Когда я «вернулся», любимая была в праздничном расположении духа. Того, что было – ей явно было достаточно. Она не без смущения продемонстрировала мне короткую стрижку, и я, как голодный, набросился на любимую. Да она и не возражала.
Мы не обсуждали произошедшее, но секс у нас был очень страстным.
А через пять дней она предложил мне снова съездить за солью, пока сын её побреет, мол, щетина колется, и густо покраснела.
На этот раз они переместились к садовому столу, простому, деревянному, с врытыми рядом с ним в землю скамьями. Понятно, что так было ему удобнее. Он прилежно работал помазком и безопасным станком, а после бритья обмыл от пены и снова начал ласкать мать двумя пальцами, и когда она пришла в такое состояние, что уже не контролировала себя, он вынул пальцы, и решительно всунул вместо них свой член. От сознания того, что сделал, от сладостного ощущения, которое, как выяснилось позже, он испытал впервые, тоник задохнулся, дёрнулся пару раз, и я понял, что он тут же кончил. Не вынув член, он начал легонько двигать им, и я увидел, как жена обняв ногами, сама притягивает его, чтобы парень глубже входил в неё.
Не знаю от чего, но, видимо, от волнения, у меня подскочило давление, и в глазах всё затмило тёмное пятно. Кое-как я отошёл подальше, и лёг на траву. Жутко болели глаза, и я уже ни о чём больше не мог думать. Как там, у них, закончилось, я не знаю.
Жена после ходила притихшая, чувствуя свою вину передо мной, и всё не решалась признаться мне в произошедшем.
На следующий день, как обычно, по субботам, я протопил баню. Сын ждал этого момента, рассчитывая на то, что будем париться все вместе, и ему удастся легально поласкать тело женщины хотя бы руками, но вышло иначе: в предбаннике, едва жена открыла дверь парилки, она отшатнулась со словами:
- Я в таком пекле не могу! Я лучше подожду, пока подостынет! Идите, парьтесь, я попозже подойду.
Сын тут же сунул голову в парилку, и поддержал мать:
- Пап, ты так раскочегарил, что я тоже, попозже пойду, с мамой!
У меня был выбор: остудить баню, открыв дверь и пойти всем вместе, или дать им уединиться. Он уже совсем взрослый, и сразу поймёт, что я их подозреваю в желании уединиться, если начну студить парную, и тогда разбирательства и раскрытия их тайны не избежать, а уличать любимую женщину в постыдном желании испытать наслаждение, при том такое сладкое своей тайной и запретностью - мне не хотелось. Ну, дала слабину! Ну, насладится им ещё разик! А сам я, разве не склонял её сестру потрахаться? Разве не было у меня совершенно безумной фантазии, чтобы моя собственная сестра жила со мной, и забеременев от меня, непременно родила?! Ну, и что? После того, как она родила, я позволил себе лишь пососать её материнские груди, пару раз, и всё! Интерес пропал! И жена, побалуется с сыном, и закроет тему сама! Ладно, пусть порадуется жизни любимая, со мной же ей не так сладко, как с ним!
И я вздохнул, шагнув в баню. Я ещё не успел открыть дверь самой парилки из помывочной комнатёнки, когда до меня донесся шум возни, и я вскочил на широкую скамью для помывки, чтобы попробовать разглядеть то, что происходит в предбаннике через окошко под потолком, через которое тепло шло в предбанник. Я увидел жену, которая вырывалась из объятий ошалевшего от желания сына. Она порывалась к двери из бани, повторяя полушёпотом:
- Не здесь! Не здесь, дурачок! Отец может выйти!
До него дошло. Он отпустил мать, и они, как были, голые, выскочли на улицу.
Какая уж тут парилка!
Я увидел их, точнее услышал лёгкие ахи жены, доносившиеся из-за дровяного сарая. Она стояла в высокой траве, на широко расставленных коленях, и опершись на локти, а Тоник, закрыв глаза от удовольствия, притягивал свою мать за таз на себя, и она, так же прикрыв глаза от наслаждения, помогала сыну, делая встречные движения. Продлилось это совсем не долго: он заохал, плотнее прижавшись к матери, и освобождаясь от спермы. Смотреть дальше я не стал, и ушёл париться. Спустя минут двадцать, когда я залез на полок уже по второму разу, услышал то, как жена в помывочной встала под душ, видимо подмываясь, а едва я вышел из парилки, она, чмокнув меня, словно благодаря за что-то, тут же проскочила вместо меня, а следом и сын.
Я сидел за столом в гостиной и пил чай, ожидая своих уже второй час. В голове роились всякие мысли, но по мере того, как время шло, а они всё «мылись», те, что укладывались в направление «ладно, пусть жена побалуется, пошалит чуть-чуть», и «пусть сын немного поучится, и почувствует себя мужиком» - уходили, таяли, а на смену им приходили тревожные: «Что так долго!» «Она что, совсем рехнулась? Это же её собственный сын!». Наконец дверь открылась, и они вошли. Жена прошла покачиваясь от усталости, со смущённой улыбкой, к столу. Губы влагалища были заметно покрасневшими, а член сына бессильно свисал. Очевидно он выдал в мать всё, что мог, ублажая её. Домочадцы приземлились за стол с разных сторон от меня, и принялись жадно поглощать квас. Оба были смущены, но старались не подавать вида. Хотелось мне упрекнуть их за то, что так долго парились, но опасение того, что скользкая тема свернёт на путь раскрытия их тайны - меня останавливало: я не был готов обсуждать это, да и вообще не знал, как мне быть, после такого попустительства, ведь оба они - близкие мне люди, моя семья! Поэтому я только вздохнул многозначительно, и не глядя им на лица, а затем, молча поднявшись, отправился стелиться спать. Они немного струхнули, не зная, в курсе я или нет, и если да, то чего от меня ожидать. Жена пришла в постель почти следом за мной, попросив сына запереть на ночь дом, и погасить свет, если не будет смотреть телевизор или кино с DVD. Он, сразу, вдруг, такой паинька, такой послушный, беспрекословно выполнил просьбу матери и слышно было, как заскрипела пружинами и его кровать в другой комнате, а после наступила тишина, лишь иногда прерываемая нашими вздохами. Интересно, теперь-то, придя в себя, она понимает, что так – нельзя! Стыдно ей, или нет? Наверное стыдно, ругает себя, что на сладенькое соблазнилась, иначе бы уже давно посапывала! И сын, уже битый час всё ворочается, встаёт и снова ложится. Видать, почувствовал дискомфорт, от обмана отца! Это – хорошо, этот дискомфорт совестью зовётся! Думай –думай, может, додумаешься мать в покое оставить!
Как-то незаметно я заснул, умиротворённый этими мыслями.
Утром они с тревогой вглядывались в моё лицо, пытаясь определить, как им себя вести со мной, и вид их был жалок.
А через неделю нам пора было возвращаться домой, близился сентябрь. Как странно устроен человек! Вроде бы добились своего, и получили удовольствие пару раз, а стоило мне просто промолчать – и всё у них рухнуло, да так, что неизвестно ещё, какие мучения им пришлось пережить внутри себя! А пережить пришлось, это я понял, когда перед отъездом снова собрались в баню, и сын сказал, что попарится один, после нас.
Напарившись, пошли смывать с себя грязь, и жена обронила, когда мылила мне спину, видимо любопытство заставило:
- А в тот раз, ты спину не мыл? Нас бы позвал!
- Да я хотел, но вас в бане не было.
- А мы вышли пока подышать вечерним воздухом. Крикнул бы!
- Да я звал, но вы так громко дышали воздухом, что я только дошёл до сарая, и вернулся.
Всё. Ни - упрёков, ни –ругани, но теперь она знает про меня, в отношении про них. Больше она рта не открыла, и только была заботливее и внимательнее ко мне, чем обычно. Вот так и закончилось наше летнее безумие. Сын дома сказал, что погорячился, когда решил нагишом по дому ходить – от этого нос сопливиться стал, жена перестала забывать одевать трусики под халатик, да и я себе не позволял затрапезного вида. Перед первым сентября она попросила меня подбрить её, а то колется щетина.
- А сын на что? – ответил я.
Она густо покраснела, и глядя в пол ответила:
- Да ладно тебе! Я его стесняюсь! Захочет чего-нибудь! Он уже совсем взрослый стал, пусть девочек обхаживает!
На этом можно поставить точку. Было, конечно, продолжение истории, как без этого! Это – жизнь, и так просто такие истории не заканчиваются, но это уже тема для следующего повествования, которое изложу, если кто захочет узнать продолжение. Для меня это был самый волнительный эпизод в нашей семейной жизни, в котором не было грязи – одни чувства и страсти. Вот теперь – всё. Конец.

Обязательно прочитаю еще ни раз. Столько чувств нахлынуло, что за одно прочтение не могу переработать!

круто...давай продолжение

Это сообщение отредактировал dikras - 21-01-2015 - 20:57

Да-а-а... Меня аж ревность накрыла. Как гнусно поступили, тайком. Хуже всего когда скрывают. Раз так сильно хотелось, то и занимались бы втроём.
Я бы сказал, раз хотите так сильно, то уж при мне.
Давай выкладывай продолжение.

(W-Ugodnik @ 21.01.2015 - время: 15:22)
Да-а-а... Меня аж ревность накрыла. Как гнусно поступили, тайком. Хуже всего когда скрывают. Раз так сильно хотелось, то и занимались бы втроём.
Я бы сказал, раз хотите так сильно, то уж при мне.
Давай выкладывай продолжение.
Прошу прощения, но я напишу, как на самом деле вышло. Уже почти закончил, осталось только перечитать, а то глупые ошибки и опечатки замотали - учился-то ещё на пишущей машинке, а там латиница не сбивала, да и клавиши имеют более удобное расположение! Может, завтра или послезавтра выложу.

(2 смена @ 22.01.2015 - время: 05:28)
(W-Ugodnik @ 21.01.2015 - время: 15:22)
Да-а-а... Меня аж ревность накрыла. Как гнусно поступили, тайком. Хуже всего когда скрывают. Раз так сильно хотелось, то и занимались бы втроём.
Я бы сказал, раз хотите так сильно, то уж при мне.
Давай выкладывай продолжение. Прошу прощения, но я напишу, как на самом деле вышло. Уже почти закончил, осталось только перечитать, а то глупые ошибки и опечатки замотали - учился-то ещё на пишущей машинке, а там латиница не сбивала, да и клавиши имеют более удобное расположение! Может, завтра или послезавтра выложу.
Я понимаю, что история как была так и огласил. Но, надо же, быть таким странным.
Хотя женщины...

понравилось,почти как в жизни.

Круто

(2 смена @ 22.01.2015 - время: 02:28)
[/QUOTE] Прошу прощения, но я напишу, как на самом деле вышло. Уже почти закончил, осталось только перечитать, а то глупые ошибки и опечатки замотали - учился-то ещё на пишущей машинке, а там латиница не сбивала, да и клавиши имеют более удобное расположение! Может, завтра или послезавтра выложу.
Как будет называться рассказ, что бы случайно не пропустить.

эх, хочу на дачу )))

Такие смешанные чувства, не знаю что и сказать. Но стиль написания интересный,легкий...